— Многие из тех, с кем вы выходили на митинги до февраля 2022 года, после начала полномасштабного вторжения уехали из страны. Почему вы остались?
— Во-первых, я очень люблю свою страну и край, в котором живу. Я не представляю, что больше не увижу звёздное небо над Байкалом.
А во-вторых, я считаю, что настоящие перемены могут начаться только внутри страны. Перемены нужны. Сегодня человек, имеющий мнение, отличное от навязанного властью, поставлен перед выбором: уехать за границу или сесть в тюрьму. Это говорит о том, что со страной что-то не так.
Я считаю, что свобода слова и разнообразие мнений — главный путь к процветанию. Если позволять власти делать все, что она хочет, то будь она даже самой честной и хорошей, рано или поздно она начнет совершать ошибки, о которых ей просто некому будет рассказать.
— Что вы думаете о тех оппозиционных политиках и активистах, которые уехали из России после февраля 2022 года?
— Оставаться или уезжать — это выбор каждого, и этот выбор нужно уважать. К тому же у всех свои причины: многим грозили реальные сроки, кто-то уехал от мобилизации, некоторые просто не захотели оставаться в стране. Жизнь у человека одна, и он волен распоряжаться ею так, как хочет.
— Вы сами с Байкала?
— Я родом из Иркутска, но детство провел в Байкальске: мой отец работал там директором турбазы. В школьные годы я помогал ему на работе; торговал клубникой, собранной на своем огороде — так делали практически все, кто жил в Байкальске. После школы я вернулся в Иркутск и поступил на истфак ИГУ — на международные отношения.
— Какая идеология вам близка?
— Я считаю, что оптимальной идеологии или формы правления еще не придумали, нужно брать лучшее из того, что есть, и комбинировать. Мне наиболее близки демократия и либерализм. Я вообще за то, чтобы в парламенте было множество партий разного толка, и им нужно было искать компромисс и лучшие решения для страны и граждан.
— Осенью вы дали интервью швейцарскому телеканалу SRF, где рассказали, как живут иркутяне, не согласные с современной политикой России, и заявили, что режим в России можно назвать диктатурой — после этого вам пришлось уволиться. Чем вы занимаетесь сейчас?
— Сейчас я самозанятый. До этого работал в ирландском пабе, но уволился, чтобы не подставлять работодателя. Расстались, так сказать, по обоюдному согласию. Это, кстати, тоже говорит о болезни и деградации нашей страны — когда работодатель вынужден расстаться с работником из-за возможного давления властей.
— Среди ваших единомышленников сегодня не все верят в то, что участие в выборах на что-то влияет. Зачем вы идёте на выборы?
— Это было сложное решение. Мы прекрасно понимаем, что институт выборов почти разрушен, на всех уровнях допускают только лояльных кандидатов. Многие граждане в этой процедуре давно разочаровались.
Я же считаю, что мы должны использовать каждую легальную возможность повлиять на власть. Я иду на выборы, чтобы показать, что люди демократических взглядов, которые не поддерживают сегодняшнюю политику, в нашей стране ещё есть, и что мы готовы отстаивать свои права и интересы. Эти люди — патриоты своей страны. Мы переживаем за Россию и её будущее, хотим для всех нас счастливой и достойной жизни, мирного неба над головой.
— Пока вы не определились, идти на выборы самовыдвиженцем или от какой-то партии. Но в 2021 году вы уже участвовали в выборах в Госдуму от «Яблока»: выдвигались по Иркутскому одномандатному округу. Как это было?
— Я, наверное, запрыгнул в последний вагон уходящего поезда. У «Яблока» уже были отобраны кандидаты на все округа, но в последний момент что-то поменялось, и я оказался в списке кандидатов.
Это был очень важный для меня опыт: работа с волонтерами, встречи с избирателями, дебаты на телевидении и радио. Во время думских выборов в Иркутск приезжал председатель «Яблока» Николай Рыбаков — очень умный и сильный политик, настоящий демократ. Я очень рад знакомству с ним.
Встречи с избирателями показали, что людей интересует политика. Сама кампания прошла довольно мирно, но без противодействия со стороны властей не обошлось. Например, мой баннер [с надписью] «Добьемся отставки Путина», который прошел аккредитацию избиркома, разместить так и не удалось. Сначала нам отказали практически все агентства, которые занимаются наружной рекламой, а когда всё же удалось договориться с одной из компаний, она вдруг отказалась — как я потом узнал, из-за давления властей.
В конечном итоге чтобы победить не хватило поддержки, в том числе финансовой. Многие боятся помогать оппозиции, несмотря на то, что разделяют наши взгляды. Хотя были и люди, готовые рискнуть — огромное уважение им.
К сожалению, выборы в нашей стране — это не соревнование политиков и идеологий, а соревнование капиталов и админресурса. В моем округе этот ресурс работал на кандидата от КПРФ. Если сравнить мои траты на избирательную кампанию с тратами победителя, они будут просто несопоставимы.
— Кто ваш избиратель и почему вы считаете, что эти люди проголосуют за вас?
— Это абсолютно разные люди, но костяк, конечно, — люди демократических убеждений и активная молодежь, которые хотят перемен в своей стране. Я буду агитировать всех: проблемы на уровне города у всех нас одни, вне зависимости от идеологии и политических предпочтений.
— Даже если вы станете депутатом думы Иркутска, в политическом плане вы мало на что сможете повлиять: муниципальная власть занята благоустройством, а не принятием политических решений. Есть ли у вас еще цели на этом посту кроме того, чтобы публично озвучивать позицию людей, которые выступают за мирное и демократическое будущее страны?
— В случае победы я буду прилагать все усилия, чтобы вернуть очень простую формулу: власть для людей, а не люди для власти.
У нас в городе проблем полно, а власти тратят деньги на ненужные мероприятия. О людях вспоминают только в период выборов или когда нужно собрать какую-то гуманитарную помощь. Нужно наконец решить проблему с дорогами и точечной застройкой. Удивительно, что у нас в думе полно депутатов, связанных со строительным бизнесом, а дорог нет. Строятся жилые комплексы, из-за этого в детских садах и поликлиниках — очереди. Вместо новых поликлиник у нас строят новые парки с патриотическим уклоном. Но в парках ли патриотизм?
Мне кажется, что патриотизм — это любовь к родине и людям, которые здесь живут. А о какой любви мы говорим, когда нет нормальной медицинской помощи? Когда люди дышат пылью, ездят на старом, опасном общественном транспорте? Когда в каждый ливень мы фактически плывем по дорогам?
Зато когда приезжает крупный чиновник или зарубежный гость, власти сразу же находят деньги на украшение улиц. Последний пример — приезд Александра Лукашенко. Сколько денег потратили на все эти глупые баннеры и растяжки? Неужели некуда было их потратить с пользой для города и его жителей? Я буду бороться за то, чтобы бюджет Иркутска использовали для улучшения жизни иркутян, а не для показных мероприятий или для рекламы работы депутатов.
Иркутск называют столицей майнинга — так почему бы не сделать это его фишкой? Это может принести деньги в бюджет города и области, позволит привлечь инвестиции и вывести майнеров в правовое поле. Но для этого нужно развивать инфраструктуру, а развивать сегодняшняя власть не умеет. Она умеет только запрещать или повышать энерготарифы.
— В начале 2021 года вас арестовали на 20 суток по обвинению в организации митинга в поддержку Алексея Навального после его возвращения в Россию. Можете рассказать об этом аресте подробнее?
— В спецприемник я попал якобы за «организацию» несогласованного митинга. На самом деле те митинги организовывала команда Навального, но силовики (видимо, для надежности) решили пройтись по всем местным активистам. Судебный процесс был больше похож на цирк. Виновным я себя не признал, но в итоге власти «назначили» меня организатором единственного митинга в Иркутске, который разгоняли силой.
Сам спецприемник — это, конечно, не тюрьма, но место довольно неприятное. Люди там сидят за разное: от пьянки за рулем до «хулиганки». На прогулках [по двору спецприемника] мы с мужчинами из других камер обсуждали политику, и однажды случился чуть ли не митинг: все, кто там был, наблюдали за моим разговором с другим задержанным, иногда вставляя свои реплики и поддерживая меня. В итоге вся охрана спецприемника выстроилась вдоль прогулочного «дворика», и нам пришлось разойтись. Так что, наверное, главное, что я оттуда вынес — политикой интересуются все. Ну и ещё это была прекрасная возможность 20 дней почти без остановки читать книги.
— Вас пять раз штрафовали за баннеры в разных районах Иркутска: «Путин — война, коррупция, бедность», «Долой власть воров», «Конституция для народа, а не для царя», «Сменяемой должна быть власть, а не Конституция». С чего все началось?
— Около десяти лет назад я занимался бизнесом, электромонтажом. Всё было хорошо до тех пор, пока мы с напарником не захотели поучаствовать в госзакупках. Я позвонил человеку, указанному как контактное лицо в одном из лотов — хотел уточнить детали. Это был представитель администрации одного из городов нашей области. На том конце провода мне довольно прямолинейно объяснили, что это заказ «для своих», и если мы выиграем торги, то материалы, не указанные в смете, купим за свой счет. Тогда контракт станет нам не выгоден. Я был в бешенстве.
Потом, когда я уже работал в пабе, я познакомился там с человеком, который говорил, что многое в стране не так, но его пока что это устраивает, ведь он неплохо зарабатывает. Тогда я ему ответил: «Поговорим об этом через пару лет». Ровно через два года мы с ним снова встретились. За это время он своими глазами увидел, как сложно вести честный бизнес, если у тебя нет связей во власти и если ты не хочешь давать взятки.
С ним мы и вывесили первый баннер — это был январь 2019-го. Потом было ещё несколько баннеров, и лишь на четвертой акции меня задержали. В самом начале меня задерживал СОБР — как будто я опасный преступник! Но остальное было довольно корректно: опросили, взяли отпечатки, обыскали машину, изъяли баннеры с понятыми.
— Вам не страшно заниматься гражданским активизмом и тем более участвовать в выборах в России в 2024 году?
— К сожалению, без страха о политике сегодня сложно говорить даже на кухне. Но страх — это естественное чувство. Необходимо делать так, чтобы это чувство не вызывало оцепенение, а помогало избегать резких и ненужных шагов. Поэтому, несмотря на все опасения, нужно делать то, что велит сердце и к чему двигает чувство долга перед собой и Родиной. А меня оно сейчас двигает к тому, чтобы показать людям схожих со мной взглядов, что альтернатива есть. Таких людей в России и в нашем родном Иркутске, я уверен, осталось немало.
— Что ваша семья думает о вашем желании участвовать в выборах?
— Близкие люди, конечно, переживают, но все знают, что если я принял решение, то отговаривать бесполезно. Поэтому сказали, что будут поддерживать.
— Что вы собираетесь делать, если вами заинтересуются силовики?
— А они всегда мною интересуются, ещё со времен первого задержания. Сейчас, возможно, меньше, чем во времена, когда уличные акции шли одна за другой, но на карандаше держат всегда. Были уже и слежки — как открытые, так и тайные. Все это будет частью моей кампании.