— Отец Андрей, хочется начать с вопроса, который наверняка задавали себе многие. Что делать, если ты желаешь смерти одному конкретному человеку?
— Действительно, в истории бывают моменты, когда множество людей с нетерпением ждут смерти одного человека. Это происходит не потому, что люди злы или мстительны, а от их ясного понимания того, что продолжающееся земное бытие этого человека является причиной смерти и страдания бесчисленного количества других.
Что здесь можно сказать? Во-первых, земная история — это не сказка о Кощее Бессмертном или о Тараканище, где, когда злой герой сказки погибает, над землёй встаёт солнце, и все становятся счастливы.
Да, смерть Сталина была избавлением для многих заключённых, которые дожили до этого дня. Об этом пишет, в частности, Евгения Гинзбург в своей книге «Крутой маршрут». Пишут и другие писатели. Но, следует понимать, что даже после смерти Сталина политический режим по своей сути оставался тем же, каким и был при его жизни.
Мы можем вспомнить гибель Гитлера. Но ведь победа над немецким национал-социализмом была не следствием его гибели. Напротив, его гибель была следствием этой победы.
Кроме этого, я хотел бы вспомнить слова, которые я уже произносил на панихиде по Алексею Навальному. Я ссылался, как ни странно, на фильм, который недавно мы смотрели со своим сыном — на первую трилогию «Звёздных войн». Когда один из главных героев Люк Скайуокер приближается к Звезде Смерти, его предупреждают о том, что опасность для него состоит не только в том, чтобы погибнуть. Но, прежде всего, в том, что он сам, будучи движим злом и ненавистью, незаметно для себя может стать частью того зла, с которым он борется.
Русский философ Григорий Померанц, который сам был ветераном Великой Отечественной войны, рассказывал об иконе святого Георгия Победоносца. Казалось бы, сказочный сюжет — герой побеждает чудовище. Но в этом сюжете Померанц увидел что-то очень важное. Он отметил — эта икона говорит нам о том, что человек, даже столкнувшись со злом лицом к лицу, может сохранять внутреннее спокойствие и отрешённость.
— А если ты не можешь простить и не можешь не ненавидеть конкретного человека?
— Вопросы, связанные с чувством вины, ненависти, с прощением, сейчас являются самыми сложными. Потому что сами мы не до конца понимаем, кто имеет право на то, чтобы даровать другому прощение, а кто по-настоящему виновен и должен быть прощённым.
В нашем обычном бытовом языке ненависть мы противопоставляем любви. В Священном Писании на другом конце от любви, с одной стороны — безразличие, с другой стороны — страх.
Апостол Иоанн в его Послании говорил о том, что боящийся несовершен в любви, ибо совершенная любовь изгоняет страх. Поэтому, даже если вам кажется сейчас, что вы ненавидите, то, на самом деле, это не самое страшное, что может с вами произойти. Самое страшное — это, во-первых, если вам будет всё равно. А, во-вторых, если вы будете бояться. Поэтому кем бы вы ни были, в какой бы стране вы не находились, постарайтесь не бояться.
Протоиерей регулярно даёт интервью независимым российским изданиям. В своих выступлениях он осуждает нынешний режим в РФ. 18 февраля 2024 года Андрей Кордочкин вместе со священником Валерианом Дуниным-Барковским провёл панихиду по Алексею Навальному.
Недоброжелатели упрекают протоиерея в том, что он превращает церковь в политизированную трибуну. Сам Кордочкин говорит ЛБ, что его в этом обвиняют люди «сами предельно политизированные, которые хотят, чтобы я замолчал».
— Что делать верующим людям, которые против войны и которые находятся в России? Как сейчас ходить в церковь? Как исповедоваться?
— Это сложный вопрос для многих людей. В частности, на него я постарался ответить в «Письме в Россию. Важно найти единодушных», которое было опубликовано на портале Public Orthodoxy.
Ходить ли человеку в храм, как ему молиться, как ему исповедоваться — когда у него нету единодушия, с тем, что звучит в храме, не только на проповеди, но в самом тексте богослужения? В частности, в так называемой «Молитве о Святой Руси»? Я думаю, что одинакового и ясного ответа, который годился бы для всех, конечно, нет, и быть не может.
Мне кажется, если человек не представляет свою жизнь без того, чтобы в воскресенье быть в храме, то, конечно, ему нужно приходить в храм и в богослужении участвовать. Но если человек ощущает внутреннее противоречие, если у него нет единодушия с теми людьми, которые молятся в храме, то мы должны помнить о том, что причащение тела и крови Христовой — это не акт индивидуального благочестия.
Священник, когда совершает литургию святителя Василия Великого, молится о том, чтобы все, кто соединяется вокруг тела и крови Христовой, соединились бы друг с другом в одно тело. И человек вправе задать себе вопрос — может ли он это единство имитировать? Или может ли стремиться к этому единству с теми людьми, с которыми он в вопросе, который сейчас для него самый важный, не является с ними единодушным.
В этом случае, я думаю, человек вправе воздержаться от участия в богослужениях. Особенно в тех храмах и приходах, в которых открыто проповедуется Z-славие. Для человека будет полезнее участвовать в богослужениях, может быть, раз в месяц, или раз в несколько месяцев, или может быть даже раз в год — но, по крайней мере с теми людьми, с которыми он единодушен. В тех храмах и общинах, в которых проповедь Евангелия не подменяется проповедью милитаризма, империализма, конспирологическими теориями и так далее.
Что касается исповеди, то в святой традиции есть ясное понимание того, что, если человек совершает исповедь перед священником, который с ним не является единодушным, то она не только не принесёт пользу, но и принесёт вред. Поэтому принципиально важно иметь внутренний резонанс с этим священником, к которому вы приходите. Иначе вы рискуете потерять душевный мир и принести своей душе большой и, может быть, даже непоправимый вред.
— Как сейчас вообще может реагировать человек на всё, что происходит?
— Мне кажется, что ответ на этот вопрос в любое время, в любую эпоху — одинаковый. Самые трудные ситуации ставят нас перед выбором, и через этот выбор человек может или духовно вырасти, или деформироваться.
Сейчас я живу в Германии и часто думаю о том, что случилось с немцами в тридцатые и сороковые годы. Уже прошло достаточное количество времени после поражения страны во Второй мировой войне. И для нас очевидны две вещи. С одной стороны, нету такого немца, которого можно было бы обвинить или осудить в том, что он сам один своими силами не смог остановить этот ужас. С другой стороны, каждого человека, который в это время жил, который был взрослым, который мог принимать самостоятельные решения, мы вправе спросить — а где он был, с кем он был, сделал ли он то, что он должен был сделать, чтобы предотвратить эту катастрофу?
Когда я был ещё ребёнком, у меня в руках оказался журнал «Огонёк», в котором были дневники Ефросинии Керсновской, заключённой ГУЛАГа. Вместе с дневниками были и её рисунки, которые она делала по воспоминаниям своего пребывания в лагерях. Я помню, что тогда у меня возник вопрос. Ведь мои бабушки, мои дедушки — они были с ней практически одногодками. Что случилось? Неужели они не знали о том, что происходило? Или, может быть, они знали и были согласны с этим ужасом, который обрекал на мучение и смерть такое бесчисленное количество людей? Тогда я был ребёнком и ещё не мог сформулировать этот вопрос. Но, думаю, что, когда придёт время, наши дети, наши внуки спросят нас о том, где мы были в эти годы и что мы сделали для того, чтобы остановить этот кошмар. Думать о том, что мы сможем им ответить, нужно прямо сейчас.
— Как относиться к нынешним президентским выборам с духовной точки зрения? Ходить на них или нет?
— В православных кругах (когда я был ещё подростком) кто-то в шутку, кто-то всерьёз говорил о том, что демократия — в аду, а на небе — монархия. Безусловно, это не так, потому что в истории христианской церкви выборы существовали всегда.
Что касается выборов главы государства, как мне кажется, здесь духовные законы никак не противоречат законам земным и государственным. Выборы являются правом, а не обязанностью человека. В этом смысле, если вы приняли для себя решение, что выборы в их нынешней конфигурации похожи на игру в напёрстки, которая придумана таким образом, что победить в ней может только один человек, и вы не хотите участвовать в этом спектакле — то это ваше право. Если вы решили принять участие в протестном голосовании — это тоже ваше право. Если хотите проголосовать за одного из тех людей, которые были допущены к выборам, — это тоже ваше право, которое заслуживает уважения.