Анна родом из Ангарска Иркутской области. Последние 16 лет она жила в Киеве, там родились её двое детей. ЛБ писали о ней в мае 2022 года. Анна с двумя детьми, дочерью 14 лет и сыном 6 лет, в прошлом году уехала в Великобританию. Туда её пригласил друг юности. Сам он русский, последние 12 лет живёт в Лондоне.
«Они специально сделали пристрой, чтобы принять беженцев»
— Нас приняла совершенно чужая нам семья с тремя детьми. Хозяйка Джуди — учительница французского и немецкого языков. Её муж — спортивный судья. У них двухэтажный дом в городе Вичарч-на-Темзе.
Мы с детьми жили в пристройке к дому с выходом в общий зал и кухню. У нас было две комнаты и свой санузел. Хозяева специально сделали пристрой, чтобы принять беженцев. За то, что мы у них жили, государство платило им 350 фунтов в месяц (41 тысяча рублей — ЛБ). Это очень скромные деньги, поэтому этот вид выплат называется благодарность («thank you money»).
Помогали эти люди нам, конечно, не из-за денег. Просто не смогли остаться равнодушными. Они тратили на нас гораздо больше, чем получали. Оплачивали коммунальные услуги, покупали еду, вещи. Жить в семье моего друга из России, как мы планировали сначала, мы не смогли. У друга в доме коты, а у моего сына астма и аллергия.
От того, как нас приняла незнакомая семья, я была в приятном шоке. Они не просто подготовили для нас комнаты, но и распечатали и развесили на стенах к нашему приезду наши семейные фотографии, которые я отправляла им заранее, когда мы знакомились. Брали нас в гости к своим родным, всячески помогали социализироваться.
Нам назначили пособие 145 фунтов на детей. И ещё по 290 фунтов на каждого члена семьи. Всего получали 1015 фунтов в месяц (118 тысяч рублей — ЛБ). Детям сразу дали места в школах, бесплатно выдали школьную форму, планшеты, бесплатно кормили, выдали проездные на автобусы. В Великобритании проездной на школьный автобус на учебный год стоит три тысячи фунтов (349 тысяч рублей). Цены здесь высокие, по сравнению с Россией и Украиной, но и зарплаты и пособия тоже намного больше.
Первые месяцы в Великобритании я всматривалась в каждый дом. Поражали английская эстетика, отсутствие заборов, чистота. Люди здесь очень приветливые. Все здороваются друг с другом, даже прохожие.
«Я работала в пяти местах без выходных»
Найти работу было сложно. Здесь почти не бывает вакансий. Джуди нашла для меня работу смотрителя в будке на мосту через Темзу. Я была согласна на любую работу. Но даже в будку на мосту кто-то устроился раньше меня. Меня поставили в лист ожидания.
По первому образованию я юрист, до войны получила второе высшее — искусствовед. В Киеве я работала фотохудожником (проводила фотосессии) и преподавала рисование в школе. В Великобритании тоже пыталась устроиться в школу, прошла курсы по специальности «ассистент учителя» и бесплатные курсы английского.
Начала с того, что работала в школе волонтёром: бесплатно проводила у пятилетних детей уроки рисования, декорировала классные комнаты. Но работать в школу меня не взяли: мне не хватает знания академического английского.
Тогда я начала разносить своё резюме по барам и кафе. Меня взяли в магазин готовой еды помощником повара. Это самая распространенная работа для мигрантов и моя первая физическая работа. Оплата почасовая. Сначала у меня была минимальная зарплата — 9 фунтов в час (одна тысяча рублей). Сейчас моя зарплата — 10,5 фунта в час.
В магазине я выхожу на смену три раза в неделю. Сначала в основном мыла посуду. Сейчас меня повысили — обслуживаю клиентов: делаю кофе. Когда приходят клиенты русские или украинцы, меня специально приглашают в зал, чтобы их обслужить. В торговом зале всё время играет музыка. Разрешают включать любую. Я часто включаю и слушаю русские песни, здесь к этому относятся хорошо.
С русофобией я не сталкивалась. Все знают, что я родом из России, у нашего повара муж русский. В меню магазина есть салат «Русский», его все обожают. Это «Оливье», но не совсем такой, как в России. Вместо огурцов — каперсы. Вместо колбасы — курица. Колбасы вообще здесь нет: не продают, едят только мясо.
Помимо магазина, я искала любую подработку. Был неудачный опыт. Меня взяли в кафе официанткой. Я никогда не работала в этой профессии и не училась. Во время моей смены произошла путаница: не приготовили заказ, который я приняла, и меня уволили. Это был удар по самооценке, но я пошла дальше. Мне обязательно надо было работать, чтобы встать на ноги.
Одно время я работала в пяти местах. Не только была продавцом, но и оказывала социальную помощь пожилым людям — «social care». Убирала у них в домах, готовила еду. У меня было пятеро подопечных. Старики очень добрые, приветливые. Поразили их роскошные, по российским меркам, дома. Мне стало обидно, что в России пенсионеры живут так бедно.
Со мной в паре работала девушка-архитектор из Аргентины. Она не подтвердила вовремя свой диплом после переезда, и ей тоже пришлось заниматься физической работой. В Аргентине, по её словам, очень бедная жизнь, поэтому она вынуждена была уехать.
Нашла себе ещё одну подработку: гладила бельё за деньги. В Великобритании это распространено. В определенный день забираешь баулы с чистым бельем у людей, гладишь и привозишь обратно. За глажку платили 10 фунтов в час. Я сама засекала время, сколько потратила на работу. Никто никогда не проверял: всё на доверии. Люди давали мне ключи от своих домов.
Четвёртая моя работа — арт-класс для взрослых, где я проводила уроки рисования. Я арендовала в местном клубе помещение, дала рекламу. В арт-классе я преподаю до сих пор. Ученики платят по 15 фунтов в час (1770 рублей — ЛБ), аренда — 10 фунтов в час (1180 рублей — ЛБ).
Ну и, наконец, мне периодически поступают заказы как фотографу. Найти столько клиентов, чтобы на это жить, не получается. Но иногда снимаю праздники и массовые мероприятия.
Отдельный непостоянный вид заработка — кормление домашних питомцев во время отъезда хозяев. Однажды за уход за кошкой мне заплатили 270 фунтов в неделю (31 тысяча рублей — ЛБ).
«За восемь месяцев накопила на автомобиль»
В таком режиме, без выходных, я работала семь месяцев. Долго так невозможно, поэтому мне пришлось выбирать. Я отказалась от ухода за стариками и глажки. Мои подопечные не хотели меня отпускать, дарили открытки, в которых писали мне тёплые пожелания: «У тебя всё получится, мы в тебя верим».
Сейчас я работаю в том же магазине готовой еды два дня в неделю, а на три дня в неделю устроилась ассистентом фотографа. Моя начальница — известный фотограф, дочь одного из участников британской рок-группы Led Zeppelin Джима Пейджа. Меня выбрали одну из многих, по конкурсу. Среди наших клиентов — Пол Маккартни, Робби Вильямс. Сейчас я обрабатываю фотографии Бьйорк. Хозяйка сама готовит для работников ланч, каждый день приглашает меня. В свободное время фотографирую и веду уроки рисования в арт-классе. В магазине я уже работаю по контракту, официально, скоро пойду в свой первый оплачиваемый отпуск.
За восемь месяцев я накопила на автомобиль. Купила Мерседес 2012 года выпуска с небольшим пробегом. Он стоит три тысячи евро (300 тысяч рублей — ЛБ). В России или Украине за мытьё посуды вряд ли я смогла бы заработать такие деньги, чтобы накопить на автомобиль.
Украинские права просто поменяла на местные, экзамен сдавать не надо, хотя в Великобритании и левостороннее движение. Ездить здесь не страшно. Все едут потихоньку, улыбаются друг другу, машут, никто не сигналит, если вдруг замешкаешься.
Машина мне была очень нужна. После переезда от семьи, которая нам помогала, мы живём на три города: снимаем квартиру в Горинге, дочь учится в Вуткуте, а сын — в Вичерче. Расстояние между ними по 15 минут езды на машине. Сначала мы ездили на велосипедах и электричке. Но в Великобритании каждый день дождь. Часто я приезжала на работу насквозь мокрой.
Меня с первых дней поразил здесь уровень уважения к людям и заботы друг о друге. У сына сломались тормоза на велосипеде. В школе увидели это и попросили меня оставить велосипед для ремонта. А на следующий день сообщили, что отремонтировать велосипед не удалось, и выкатили мне совершенно новый. Отдали бесплатно для безопасности ребёнка.
На работе в магазине я чувствую себя как в сериале. Атмосферное заведение. Все общаются, знаем наших покупателей по именам. Незнакомые люди вступают в зрительный контакт. Сначала меня это даже пугало. Атмосфера такая, что чувствуешь себя в компании друзей. Я чувствую, что в таком обществе человек становится лучше.
«В этом государстве человеку не дадут остаться на улице и голодать».
Государственная программа для нас закончилась через полгода после переезда в Великобританию, и мне пришлось искать жильё. Надо было сохранить район ближе к дочкиной школе, потому что у нас был проездной, другой такой же самостоятельно купить не смогли бы — это очень дорого.
Найти жильё было очень сложно. Во-первых, это дорого. Во-вторых, никто не хотел сдавать беженцам. Мне снова помогла Джуди. Нашли две комнаты под крышей общей площадью 40 метров. Хозяин дома, 95-летний полицейский, жил в 47 странах. У него здесь, в доме, пять квартир, которые он сдаёт. Принял нас хорошо.
В 95 лет он водит машину. Сам приезжает пылесосить у нас в общем коридоре. Один раз прихожу, а у меня возле двери в квартиру лежит стопка новых детских книг на украинском и русском языках. Оказывается, хозяин квартиры увидел их в магазине и купил для нас. Привёз и подарил.
Когда мы переехали в новую квартиру, люди отдали нам такое количество вещей, что мы полностью обставили комнаты. Я не покупала ничего. Отдали хорошие вещи, даже игровую приставку X-box.
Часть аренды за квартиру нам оплачивает государство — Великобритания. Аренда стоит 1000 фунтов (116 тысяч рублей — ЛБ), я плачу всего 300. Это не помощь беженцам, а помощь малоимущим. Так нам будут помогать, пока я не увеличу свои доходы на эту сумму. Люди так живут по много лет, пользуясь этой помощью. В этом государстве человеку не дадут остаться на улице и голодать.
«Когда дети уходят на каникулы, семьям выдают ваучеры для покупки продуктов»
Когда мы приехали, сыну было шесть лет. В Украине он не учился в школе и английский язык совсем не знал. Здесь учатся с пяти лет. Марк пошёл сразу в третий класс, к нему прикрепили педагога, которая занималась с ним индивидуально. Сейчас, спустя год, он говорит по-английски лучше нас с дочкой и всё понимает.
Я увожу сына к семи утра, чтобы успеть на работу. Утро в школе начинается с «breakfast club» — это подобие нашей продлёнки. Уроки идут с 8.40 до 15.30.
В школе всё очень строго. Носят только форму. Никаких серёжек, накрашенных ногтей, крашеных волос. Нельзя даже надевать цветные носки. Форма — деловой стиль. У старшеклассников один цвет, у малышей — другой.
В Великобритании есть отдельные школы для мальчиков и девочек. Но мои дети учатся в смешанных. Здоровые дети и дети с инвалидностью учатся вместе. Есть в школе должность ассистента учителя, который как раз помогает детям, у которых есть какие-то трудности, — детям с инвалидностью или украинским детям.
С дочерью (её зовут Маша) занимается учительница из России Евгения, которая помогает ей с английским языком как репетитор, но при этом не берёт деньги за занятия.
Уровень уважения и толерантности здесь — это что-то фантастическое. Я такого нигде не встречала. Когда Марк только пришёл в школу, все дети нарисовали для него открытки, в них написали по-русски: «Добро пожаловать, Марк!», подарили подарки. Учитель распечатала для сына плакат с именами всех детей, чтобы он их запомнил.
Мои дети едят в школах бесплатно. Питание отличается от привычного нам. Детям могут давать как пиццу и гамбургеры, так и брокколи. Когда дети уходят на каникулы, семьям выдают ваучеры на 100 фунтов (11 600 рублей — ЛБ), на них родители могут покупать детям продукты. Это не только для беженцев. Ваучеры выдают для всех учеников.
«Всегда радуюсь, когда встречаю „наших“. С удовольствием общаюсь с русскими и украинцами»
Жизнь в Великобритании имеет не только плюсы. Есть и сложности. Например, совсем не привычная нам медицина. С хроническими заболеваниями здесь почти не ставят на учёт. В Украине я наблюдалась у гастроэнтеролога. Здесь долго не могла попасть к врачу, а когда попала, мне сказали приходить только если будут жалобы.
ОРВИ у врача не лечат. К врачу попасть вообще очень сложно. Запись обычно только через несколько месяцев после обращения за помощью. Можно записаться, но ребёнок уже и так выздоровеет. Люди здесь вообще не связывают холод и болезнь. При больном горле детям дают мороженое, так и говорят: «Чтобы смягчить горлышко». Считают, что нельзя пить теплое молоко ни в коем случае. Дети ходят зимой в шортах, без шапок, носят обувь не по сезону.
Возле школы могут бегать в сандалиях по льду. Болеют часто, с насморком и кашлем ходят в школу, но тепло не одеваются. Физкультура проходит в любую погоду на улице.
Со стоматологией проблемы. Мы втроем записались к стоматологу и попали к нему только через семь месяцев. Когда пришли, на нас троих у врача было выделено 20 минут. Пломбы он ставил очень быстро. Эти пломбы у нас уже выпали. А зуб, который тогда «вылечили» сыну, пришлось вырвать, вызывали «скорую». Один зубной имплант стоит пять тысяч фунтов (584 тысячи рублей — ЛБ).
Ещё один значительный минус жизни в стране — это английская погода. Здесь постоянные дожди. Промозглость. Особый холод, который пробирает до костей. При этом англичане экономят на отоплении из-за высокой стоимости коммунальных услуг. Зимой Джуди платила за отопление 400 фунтов в месяц (47 тысяч рублей — ЛБ).
Нам повезло, потому что наши хозяева дома никогда не позволяли нам замерзнуть. Но от знакомых беженцев я слышала жуткие истории, как хозяева не позволяли им прибавлять отопление из-за экономии или считали каждый стакан воды.
Главная сложность, конечно, в языке. Кажется, что я потеряла здесь 80% процентов личности, потому что не могу выразить себя до конца. Это мучительно. Всегда радуюсь, когда встречаю «наших». С удовольствием общаюсь с русскими и украинцами.
«Не могу даже думать о возвращении»
Англичане — патриоты, гордятся своей страной. Очень сочувствуют тем, кому пришлось оставить свой дом. Постоянно желают нам, чтобы закончилась война и мы вернулись к себе домой.
Но я не могу даже думать о возвращении. Как дальше сложится жизнь, не знаю. Здесь жить нам нравится. Здесь у детей может быть большое будущее. В Украине война не кончилась. Дети, конечно, скучают по садику, по школе, по нашему дому и своим игрушкам. Муж всегда зовёт нас в Украину. Но я считаю, что пока это опасно. Недавно нанесли удар по Львову. Это произошло на той улице, где живёт подруга моей свекрови (свекровь живёт на соседней улице), машина подруги сгорела полностью. У свекрови от удара пострадали окна, плохо открываются.
Мои мама и брат с семьёй живут в России, из Ангарска они давно переехали в Геленджик. С начала войны они, конечно, звали меня с детьми в Россию. Мне очень хотелось оказаться рядом со своими близкими, когда почва была выбита из-под ног, но я не смогла поехать. Считаю, что нет уже той России, из которой я уезжала. Процессы, которые происходят внутри моей Родины, атмосфера там — это всё для меня незнакомое. Это невыносимая боль. Считаю, что нас, русских, предали. Политика идёт против русского народа и против русской культуры.
И муж бы меня не понял, и я бы не выдержала нахождения в России. Для меня война неприемлема. Военная агрессия против людей, рядом с которыми я жила много лет, — это преступление. Эмиграция в третью страну тогда показалась лучшим решением.
Этим летом, во время отпуска, я встречусь с мамой и братом в Турции. Мы не виделись с лета 2021 года, тогда я в последний раз была в Геленджике. Билеты нам купил брат, у него собственный бизнес. Вместе мы проведём пять дней.
Моей маме почти 80 лет. Она не верит в то, что российская армия могла творить все те ужасы, о которых я знаю. И обижается на меня. Верит, что русские всегда всех защищают. Если её идеалы рухнут, то её здоровье, боюсь, может подорваться.
Брату 52 года. Когда началась война, он впал в глубокую депрессию, был в ужасе от того, что гибнут люди. Но в то же время мой брат — патриот, любит Россию.
Я считаю, что у меня всё сложилось хорошо. Но вынужденную эмиграцию нельзя считать счастливым шагом в сытую жизнь. Это не запланированный переезд, когда человек продумывает своё будущее. Первое время совсем не могла спать. После переезда не могла сама обставить нашу новую арендованную квартиру: сил совсем не было. За меня это от и до сделала Джуди. Однажды мне даже вызывали скорую, было подозрение на инсульт, но оказалось, что это невралгия.
От работы на ногах опухают суставы. Но я всё равно иду вперёд и соглашаюсь на любую подработку. Держит меня сильный инстинкт самосохранения, когда ты просто берёшь детей и везёшь в безопасное место.