У Арины первая группа инвалидности после того, как она упала из окна третьего этажа. В январе 2016 года Арина поссорилась с бывшим партнёром и почти не помнит, что было дальше. Она подозревает, что он вытолкнул её в окно.
«Я получила перелом грудного отдела позвоночника. В больнице, где пролежала три недели, стала смутно вспоминать, что перед падением был толчок. Но поскольку в медицинских документах было указано, что я упала сама, а доказательств у меня не было, я не стала заявлять в полицию», — говорит Арина.
Раньше Арина вместе с матерью-пенсионеркой жила на третьем этаже хрущёвки на улице Мира. Из-за узких дверных проёмов она не могла заехать на коляске в туалет, приходилось пользоваться санитарным стулом. Попасть в ванную получалось, но так как сама ванна была намного выше коляски, забираться в неё Арине помогала мать.
Пандуса в подъезде не было — чтобы выйти на улицу, Арина катила коляску по ступеням, крепко держась за перила, а мать подстраховывала сзади. Когда матери не было рядом, Арина просила помочь соседей, но вскоре им это надоело и они перестали открывать ей дверь.
В прошлом году Арина переехала в 101-й дом на улице Гагарина. Квартиру на первом этаже выбрали потому, что двери там шире, а в подъезде был приваренный к стене пандус. Но оказалось, что он не соответствует СНиПам: угол наклона почти 45 градусов.
«Мы с мамой несколько раз чуть не улетели с лестницы и не убились, — отмечает Арина. — К тому же ей 76 лет, скатить вниз она ещё может, но помочь забраться по пандусу наверх уже не в силах. Для того чтобы мне ездить в больницу, магазин и просто на прогулку без посторонней помощи, необходим электрический подъёмник».
Установить новый пандус Арина Будорина попросила администрацию Братска и управляющую компанию. Специальная комиссия от мэрии обследовала старую конструкцию и не нашла нарушений. Арина стала жаловаться в прокуратуру Братска и Иркутской области, губернатору региона, уполномоченному по правам человека при президенте России.
В январе прокуратура Братска подтвердила, что пандус не соответствует СНиПам и потребовала от управляющей компании устранить нарушения. По словам Арины, в мэрии ей сказали, что такой подъёмник нужно устанавливать за свой счёт. В зависимости от производителя, цена пандуса варьируется от 180 до 300 тысяч рублей. В семье, которая живёт на две пенсии, таких денег нет.
«Четвёртого апреля пандус вообще демонтировали. Я позвонила руководителю управляющей компании Леониду Голикову, который с издёвкой сказал, что раз пандус не соответствует нормам, то пользоваться им нельзя. Добавил, что не хочет сидеть в тюрьме, если я расшибусь в подъезде. Я попросила вернуть хотя бы старый пандус, ведь катиться по ступенькам для меня ещё опаснее. Он ответил, что это не его дело, и бросил трубку», — говорит Арина.
Сейчас она полностью лишена возможности самостоятельно съездить в больницу, магазин или просто на прогулку. По словам Арины, её «дичайше возмущает», что в Братске нет доступной среды — даже в здании Всероссийского общества инвалидов не обустроили пандусы. При этом на установку подсветки на телебашне в Центральном районе потратят более 26 миллионов рублей, отмечает Арина.
«Наши жители не готовы к тому, что по городу могут ездить инвалиды на колясках, — считает Арина. — Люди отводят от меня взгляд или, наоборот, рассматривают как инопланетянку. А мы есть, но нас не видно, потому что сидим дома взаперти и не можем выехать на улицу».
Арина Будорина добавила, что даже коляску ей пришлось покупать за свой счёт. Когда старая сломалась, фонд соцстрахования предложил ей компенсировать 68 тысяч рублей. Но за такие деньги невозможно приобрести коляску для активной жизни — лёгкую и манёвренную. Арина взяла сертификат от фонда и ещё 200 тысяч в кредит. На эту сумму она заказала во Владивостоке коляску, изготовленную по индивидуальным параметрам.
«Помимо бытовых неудобств, которые доставляет мне травма, я постоянно мучаюсь от нейропатической боли, — поясняет Арина. — Как будто тело варится в кипятке, ноги подскакивают сами по себе, бьют судороги. Когда меняется погода, боль усиливается, я снимаю её препаратами. В такие дни мне вообще проще скрутиться в комок и лежать, смотря в стену. Тем более, выйти на улицу я не могу».