«Она хорошую пенсию получает — 12 тысяч»
На лавочке у покосившегося дома сидит 83-летняя Мария Урчегова. Она живёт одна в деревне Тахтамай. На ней синий халат с жёлтыми бабочками, концы выцветшего зелёного платка перекручены и завязаны сзади. Баба Маня почти ничего не слышит. Говорит она невнятно и быстро, отдельные слова можно разобрать с трудом. Общаться с ней лучше записками, она умеет читать и писать печатными буквами.
В избушке стоит резкий запах нечистот. Вдыхаю его, и горло перехватывает спазм. Около входа — цинковая ванна с чёрной водой, у печки кучей навалены поленья. Сверху на них брошены жжёные тряпки и сухая трава. По дому ходят несколько худых кошек, на газете под столом для них лежит корм — картофельные очистки. Продуктов в шкафчиках нет, чистой воды тоже. Но стены в единственной комнате недавно побелены, на столе — ромашки в банке с водой, небольшое зеркало, открытка с изображением белого котёнка. На полочке-божнице большая икона Богородицы, перемотанная шнуром. Рядом на стене старинные фотографии в раме. Это родители бабы Мани, её умершие родственники.
Домик зимой побелила администрация Тахтамая. «Ой, да наша баба Маня по жизни так и живёт, — говорит соседка Людмила Колпакова. — Это её устраивает. Глава у неё убирала. На другой день было всё то же самое. Чем питается? Она даёт деньги, ей соседи привозят продукты, воду. Она пенсию хорошую получает — 12 тысяч».
В прошлом году в Тахтамае произошло наводнение, полдеревни затопило. 17 семей получили сертификаты на новое жильё. После того как они уедут, по документам здесь останется 50 человек. На самом деле — ещё меньше. До наводнения здесь были магазин и медпункт. Но теперь всё закрылось. За продуктами местные жители ездят в соседнюю деревню — за девять километров. Общественный транспорт в Тахтамай не ходит. Зимой в доме у бабы Мани было очень холодно, она постоянно ходила в верхней одежде. На полу щели в палец шириной. Крыша, покрытая старыми досками, протекает.
По словам мэра района Емелина, раз в неделю к Урчеговой приезжает соцработник. Что именно он делает, Емелин не знает. Соседи соцработника не видели очень давно. Говорят, раньше приезжал раз в месяц. По словам главы деревни Веры Брюхановой, для бабы Мани выделено место в психоневрологическом интернате «Радуга». Но переезжать из своего дома старушка категорически отказывается, а забрать её силой нельзя. Когда начали давать сертификаты, у бабы Мани объявился племянник. Молодой человек приехал в деревню, сказал: «Дадут сертификат, заберу её к себе». Но сертификат не дали, и племянник исчез.
Юлия Каблукова, Ирина Горбунова и Роберт Алахвердян из соседнего посёлка Октябрьского решили, что будут сами помогать бабе Мане. В течение месяца они приезжали к ней по выходным. Бесплатно привозили воду и продукты, убирались дома. Женщины переодевали бабу Маню и стирали одежду, помогали помыться в бане. Объявили сбор и на собранные деньги купили баки для чистой воды, одежду, старые, но ещё рабочие холодильник и телевизор. Покрасили оградку и прибрались на могиле её родителей, отнесли туда большой букет полевых цветов. Но потом приезжать стали реже.
«Вот эти волонтёры приезжают, пытаются ей помогать. Но ничего хорошего от приезда чужих людей не будет, — уверена глава Вера Брюханова. — В последний раз устроили пикник с пивом у неё в ограде. Не надо своим участием насиловать эту бабушку. Сколько ей отмерено, пусть живёт спокойно, как привыкла».
«Вот и не стало деревни»
Попасть в деревню Балтурино можно только по реке. Другой дороги сюда нет. Владимир Брагин всю жизнь прожил в этой деревне. Сейчас он работает лодочником. За 30 рублей перевозит на своей лодке всех, кто хочет попасть в Балтурино или выбраться из него. Холодильники или мебель жители покупают только зимой, чтобы по льду перевезти тяжёлый груз в деревню. Осенью и весной дети не учатся почти целый месяц, пока не закончится ледостав.
Но в этом году Балтурино закрывают. До наводнения здесь жили 78 человек. Все они получили сертификаты и купили жильё в других местах. Дети спокойно играют на дорогах. Автомобилей в Балтурино нет, поэтому можно не переживать, что ребёнок попадёт под машину. Мототележка с прицепом — единственный вид транспорта.
Но здесь есть другие опасности. Однажды местная жительница Валентина Капранова шла встречать корову с поля и провалилась в огромную яму. Оказалось, что это было подполье старого дома, который когда-то стоял на этом месте. На яме лежали старые доски, которые сгнили от времени. Валентина Капранова наступила на них и улетела вниз. Хорошо, что рядом играли местные мальчишки. Они позвали взрослых, и женщину вытащили. Валентина повредила позвоночник и долго лечилась. Диагноз ей поставили не сразу, сначала просто отправили домой отлежаться. «Поэтому мне теперь без спорта никак нельзя», — говорит Капранова. Она единственная из всей деревни катается на лыжах и купается зимой в проруби.
У Капрановой большое хозяйство. Несколько свиней, две коровы. В этом году сено никто не косит. Все уезжают и увозят с собой скот. Под расселение попала ещё одна деревня — Приудинск.
Валентина Капранова переживает, как ей вывозить свой скот через реку. Скорее всего, придётся ждать зимы. Она уже купила дом в райцентре — в Чуне. У Капрановой есть предположение: их деревню расселяют, потому что место приглянулось каким-то фермерам из Иркутска. Капранова говорит, что в Балтурино очень плодородная земля, которая «всё родит». Как фермеры будут жить без электричества и вывозить свою продукцию через реку, Капранова не знает.
Глава деревни Вера Брюханова рассказывает, что именно Капранова первой обратилась в прокуратуру и доказала, что её дом подлежит сносу. Сначала межведомственная комиссия постановила делать в нём капремонт. За Капрановой в суды пошли все остальные. «Вот и нет деревни», — говорит Брюханова.
«Нам просто сказали: „Что вы сюда ходите?“»
Роберт Алахвердян с семьёй приехал в Чунский район из Армении, чтобы помогать отцу. Потом отец вернулся на родину, а Роберт остался. Сначала занимался лесом. Но потом в район пришла крупная компания и выдавила мелкий лесной бизнес. Сейчас Роберт берёт небольшие подряды на строительство. У них с женой пятеро своих детей и приёмная дочь Полина. Ей сейчас 10 лет. Когда у Роберта был лесной бизнес, он отвозил от своей фирмы подарки для детского дома. Там увидел трёхлетнюю девочку, очень похожую на армянку. Они с женой решили её удочерить.
У Алахвердянов дом в посёлке Октябрьском. Вода в него пришла из подполья. Такие дома администрация посёлка отказывается включать в зону затопления, сертификаты за них не дают. Алахвердяны живут в съёмной квартире в Чуне.
Роберт говорит, перед наводнением животные очень беспокоились. Когда в Армении была война, собаки вели себя точно так же. «Мы точно знали: увидел, что собаки мечутся, — значит, сейчас стрельба начнётся», — рассказывает Роберт. Когда вывозили пострадавших из Октябрьского, в машину, прямо на переднее сиденье, запрыгнула огромная овчарка. Она была очень напугана, скулила и виляла хвостом. Её тоже вывезли из опасного места.
Галина Литвинова всю жизнь живёт в посёлке Октябрьском. У неё затопило огород, в дом вода пришла через подполье. Постояла неделю и схлынула. Но разрушений оставила много. В доме рухнула печка, сырость стоит до сих пор. Жить здесь Галина не может, снимает квартиру «со своей пенсюшки». Целый год она добивалась, чтобы дом включили в зону затопления. Только сейчас глава Игорь Байков подписал постановление, и теперь Галина должна получить сертификат на новое жильё.
Надежда Воронина купила свой дом десять лет назад на материнский капитал. У неё трое детей, она воспитывает их одна. После наводнения в дом через подполье пришла вода. Печка уходит под пол, потолок провис. Одну комнату Надежде пришлось закрыть, чтобы дети туда не заходили. Надежда боится, что на них упадёт штукатурка.
Воронины живут в деревянном доме на две квартиры. «Мы теперь слышим, как сосед зевает за стенкой, — говорит Надежда. — После наводнения слышимость в доме стала очень хорошая». У Надежды нет шансов получить новое жильё. Межведомственная комиссия к ней не приходила. Глава сказал, что дом не в зоне затопления. Соседи стали нанимать независимую экспертизу за 30 тысяч рублей, но у Надежды нет на это денег. Вода в подполье простояла до октября. Потом ушла — и снова вернулась в марте, когда начал таять снег. Когда вода стала уходить, осел грунт и повело печку.
Младшей дочери Надежды год и девять месяцев. Сыновьям 13 и 15 лет. До декретного отпуска Надежда подрабатывала сторожем на китайской пилораме. Помогать Надежде некому. Родители живут в посёлке Выдрино в том же Чунском районе. Там осталось всего пять домов. Нет электричества, связи и дорог. Транспорт туда давно не ходит. В прошлом году сын Надежды гостил у бабушки и дедушки и сильно порезал руку. «Скорая помощь» ехать в Выдрино отказалась. Дорога от Выдрино до Чуны занимает семь часов. «Сказали, что слишком дорого, — рассказывает Надежда. — Пришлось нанимать вездеход за 10 тысяч рублей, чтобы вывезти ребёнка в больницу».
Надежда несколько раз обращалась в администрацию, просила обследовать дом. «Нам просто сказали: „Что вы сюда ходите? Что вы от нас хотите?“ Я не прошу никакой сертификат. Я одна с тремя детьми, мне просто нужна помощь с ремонтом», — рассказывает женщина.
У Алексея Гриба три магазина в Октябрьском. Один из них в прошлом году затопило во время наводнения. Уже год Алексей через суд добивается, чтобы глава Октябрьского Игорь Байков внёс его магазин площадью 94 «квадрата» в реестр предприятий, пострадавших от наводнения. Тогда Алексей сможет попасть в областную программу и получить деньги на восстановление бизнеса. «Есть акт обследования, в котором говорится, что магазин был в зоне затопления, — говорит Алексей. — Есть фотографии, на которых видно, что вода в магазине стояла. Все дома вокруг уже расселены. Но внести меня в реестр глава отказывается».
Недавно Алексей нанял юристов из Иркутска, теперь они отстаивают его интересы в суде. «Наверное, всё сдвинется с мёртвой точки, — говорит Гриб. — Но почему я должен доказывать очевидное, ходить по судам, терять время? Я не понимаю».
Алексей говорит, что всегда платил налоги, помогал посёлку, как мог. Лет пять назад Гриб на собственном участке земли построил детскую площадку. Но администрация района потребовала её снести. «Сказали, что площадка слишком близко от проезжей части, — пожимает плечами Гриб. — Но я там и построил, где у меня была земля. Не знаю, чем всё закончилось бы, но тут началось наводнение, и про меня забыли».
Рядом с детской площадкой Гриб устроил склад металлолома. Там стоят старые строительные вагончики, автобусы без окон и без колёс, ржавые автомобили и прочий неликвид. Для Алексея это ещё один вид бизнеса. Ему не кажется, что это опасное и неподходящее соседство для детской площадки. Он говорит, что собирается всё это вывозить в другое место. Просто пока ещё не решил, будет ли продавать бизнес в Октябрьском. Сам он собирается переезжать в райцентр Чуну.
Cейчас из Октябрьского уехало 70% жителей. Выручка в магазине сильно упала. Люди покупают в основном самое необходимое. Никто не строит планы на будущее, никто не знает, что будет дальше. В посёлке было около 20 магазинов. Сколько из них останется, пока непонятно. После наводнения закрылся детский сад. Из школы уволились 11 учителей из 20. Около 400 домов попали под расселение. Получив сертификаты, люди стремятся уехать в более крупные населённые пункты. Туда, где есть работа и перспективы для детей. Жители всего района получили около 800 сертификатов, 208 человек уехали из района, 231 — из Иркутской области.